Всё было напрасно. Следующей директивой №002235
Южному фронту поставили иные задачи:
«1.Ставка Верховного Главнокомандования считает,
что в данный период времени не накоплено еще достаточных сил для того, чтобы провести операцию по
установлению непосредственного сообщения с Крымом, а поэтому предлагает от этой операции временно воздержаться.
Однако Ставка Верховного Главнокомандования
считает необходимым на фронте 18-й и 9-й армий улучшить оборонительное расположение частными контратаками… .»
Далее перечислялось, что надлежит выполнить войскам ЮФ.
Если коротко, то предложенное Ставкой «улучшение»
значило в ходе частных контратак по всему фронту, продвинуться на 4 - 6 километров и строить оборону на новом рубеже.
Т.е, повсеместно тупо долбить противника в лоб, измотать и обескровить свои войска, после чего они единственно на что были
бы способны - вновь отступать от рубежа к рубежу.
Рябышев тут же отправил начальнику генштаба Шапошникову
боевое донесение №0067/ОП:
«Первое. Военный совет фронта просит 18 и 9 армии
не выдвигать на линию М.Белозерка, Нв. Успенка, Чехоград, ввиду того, что эти
частные операции вызовут большие потери и заставят заново организовывать оборонительный рубеж в непосредственном соприкосновении
с противником, имея в своём тылу сплошной глубокий противотанковый ров.
В настоящее время части этих армий
занимают заранее подготовленный рубеж и прикрыты труднодоступным противотанковым рвом.
Второе. Одновременно докладываем, что подготовка
намеченной наступательной операции в боевом и материальном отношении заканчивается
к исходу 22.9.
Если операция откладывается на длительный период,
потребуется разгрузка накопленных в районе армейской базы 18 А
боеприпасов и горючего за счёт других армий фронта.
Третье. Просим указаний можно ли использовать
РС распоряжением командармов при организации контратак в обороне».
Ну, и так далее.
В конце концов, Военный совет ЮФ
25 сентября принял вынужденное решение, которым обязывал 18-ю армию в составе пяти стрелковых
дивизий, противотанковой артиллерийской и танковой бригад обороняться на занимаемом рубеже и не допустить прорыва противника в
направлении Михайловки, Большого Токмака; 9-й армии в составе шести стрелковых дивизий, с танковым батальоном 8-й танковой дивизии,
оборонять занимаемый рубеж и не допустить прорыва противника в направлении Мелитополя.
136-я стрелковая дивизия, 30-я кавдивизия,
15-я танковая бригада и группа гвардейских минометов оставались в резерве Южного фронта.
Пока между Ставкой ВГК и командованием Южного фронта
тянулись и никак не могли избыться недоразумения, новый командующий 11 армии генерал Манштейн разбирался со своими войсками и
задачами, стоящими перед армией.
На северном фланге 80 – километрового Мелитопольского
фронта у него стоял 49 горнострелковый
корпус (1-я и 4-я дивизии горных стрелков), в центре находилась 170 пехотная дивизия, а на южном фланге – 30 армейский корпус
(72 пехотная дивизия, часть 22 пехотной дивизии, дивизия СС «Лейбштандарт А.Гитлер»).
Другая часть 22 пехотной дивизии занимала
оборону по северному побережью Сиваша и Утлюкского лимана от Перекопа до Кирилловки, включая и Геническ.
19 сентября командование армейской
группы «Юг» приказало румынским войскам переправляться на левый берег Днепра и следовать
на Мелитопольский фронт, сменить там немецкий 49 горный корпус, для использования его в Крыму.
Перед Перекопом уже стояли 73
и 46 пехотные дивизии, а так же части 50 пд. Начали прибывать маршевые батальоны для пополнения войск.
Ждали подхода дивизий
горных стрелков, стягивали под Перекоп всю имеющуюся в распоряжении 11 армии тяжелую артиллерию, инженерные войска и зенитные
части, накапливали боезапас для штурма.
На Мелитопольском направлении противник
ещё пытался наступать, в течение дня 20.9, в районе Тимошевка 6 раз переходил в атаку,
пытался продвинуться на других участках, но успех был незначительный и в следующие дни, 21 -23 сентября, активных действий уже
не предпринимал.
В дневнике начальника Германского генштаба Гальдера
записано: «11-я армия – сильное сопротивление у Мелитополя,
наступление временно отложено.
49-й горный корпус будет выведен с передовой и переброшен для наступления на Крым».
Кроме двух дивизий горного корпуса,
к Перекопу перебрасывалось также моторизованное соединение СС «Лейбштандарт АГ»,
его переподчинили 54 армейскому корпусу с задачей, как только будет прорвана оборона на Перекопе, «нанести глубокий удар
в тыл противника». Исходным местом дислокации определили Каланчак.
23 Сентября противник провёл авиационную и
артиллерийскую подготовку к штурму. Бомбардировались укрепления, опорные пункты,
места закладок фугасов, морских мин и авиабомб, а так же артиллерийские позиции.
Немцы многое знали о системе обороны перешейков
от пленных и перебежчиков, бомбили и обстреливали адресно, но всё равно не особо успешно.
Всё было надёжно врыто в землю,
всё хорошо замаскировано и потери обороны оказались минимальны.
На следующий день, с утра 24 сентября,
противник начал штурм Перекопских позиций.
Перешеек обороняла кадровая 156 стрелковая
дивизия, хорошо обученная, вооруженная согласно довоенному штату, с двумя артиллерийскими полками.
Бойцы и командиры пообвыкли
под ежедневными артобстрелами и бомбардировками, но в боях они не бывали, боевого опыта не имели.
Оборона перешейка строилась
согласно директиве Ставки ВГК №00931 с передовой позицией Перво-Константиновка - свх. Ставки и тыловой позицией Уржин – Ишунь.
Что собой представляла передовая позиция?
Это три рубежа. Передовой рубеж – линия от Перво-Константиновки до совхоза Ставки с
опорным пунктом Красный Чабан.
Опорный пункт, в Перво- Константиновке,
завершить не успели, причём и подход противника
прозевали, отчего военные и гражданские строители попали в плен.
Пришлось наскоро загнуть правый фланг рубежа от пункта
Красный Чабан к сивашскому заливу.
Второй рубеж передовой позиции находился за
противотанковым рвом между передовым рубежом и Перекопским валом.
Третий рубеж передовой позиции являлся главный,
проходил он по Перекопский валу.
Таким образом, глубина обороны передовой позиции составляла 8 км.
Все три рубежа располагались за противотанковыми рвами,
имели впереди минные поля, противотанковые надолбы, проволочные заграждения и были оборудованы стрелковыми окопами,
минометными и пулеметными гнёздами, дотами, артиллерийскими позициями полковой и противотанковой артиллерии.
Перед главным рубежом кроме того были заложены в
землю морские мины, авиабомбы и арт.снаряды крупного калибра, а так же фугасы большой мощности, подрываемые по проводам.
В глубине находились огневые позиции дивизионной
артиллерии.
Позиция занималась двумя стрелковыми полками,
разграничительной линией между ними являлась железная дорога Джанкой – Херсон: по левую руку располагался в обороне 361
стрелковый полк, по правую - 417 полк.
Третий стрелковый полк дивизии, №530Ё частью сил оборонял Литовский полуостров,
частью составлял резерв.
Командиры полков расставили на каждый рубеж по батальону.
Учитывая загнутый фланг 417 полка, где первый и второй рубеж
частично совмещались, комполка поставил туда два батальона, да ещё от 530 полка туда был выделен батальон.
Против двух
наших полков Манштейн отрядил 73-ю и 46-ю пехотные дивизии, усилив их артиллерией и саперными подразделениями других
соединений.
Одна только 73 пд. получила в усиление
тринадцать артиллерийских батарей, калибром от 105 мм и выше, батарею
из четырёх самоходных орудий калибром 75 мм.
Вместе с собственной артиллерией,
это составило около полутораста стволов,
не считая противотанковых пушек.
46 пд тоже получила дополнительную артиллерию и 4 самоходки.
В штабе 11 немецкой армии принимали меры к нейтрализации
русской артиллерии.
Для контр-батарейной борьбы под Перекоп прибыл
29-й батальон артразведки с тяжелой артбатареей.
Вся мощь стянутой к Перекопу артиллерии утром
24 сентября обрушилась на передовой рубеж обороны перешейка и главным
образом - на опорный пункт Красный Чабан (дорога на Каланчак), занимаемый 2-м батальоном 361 стрелкового полка.
Вспомним, как точен и силен был огонь тяжелой
артиллерии противника по позициям наших войск в Каховке, но здесь, под
Перекопом, он был гораздо сильнее.
Пока свирепствовала немецкая артиллерия,
а передовые позиции наших войск на всю глубину
были в клубах огня, дыма и пыли, немецкие саперы проделывали в заграждениях проходы для пехоты и штурмовых орудий, за
ними выдвигалась на рубеж атаки и сама пехота, за пехотой маячили самоходные орудия.
Затем, взлетели вверх белые
ракеты, немецкая артиллерия разом умолкла и пехота начала атаку.
Продвижению пехоты способствовало тесное взаимодействие
с артиллерией и авиацией. Артиллерийские наблюдатели, находясь в боевых порядках наступающих подразделений, обеспечивая
подавление огневых точек и отдельных узлов сопротивления.
Немецкие бомбардировщики и истребители весь день находились
над полем боя, непрерывно бомбя и обстреливая позиции нашей пехоты и артиллерии, не позволяли подводить резервы и
подвозить боезапас.
Авиация немцев совершила в тот день около тысячи
самолето-вылетов. Наши самолёты только раз
появились над передним краем – в 14.05 пятерка И-15 бис штурмовала войска противника в районе совхоза «Червоный Чабан»,
сбросила в общей сумме 500 кг. бомб и два раза прошлась по земле пулеметными очередями.
Атаки противника в первые
часы отбивались главным образом огнём артиллерии и пулеметным огнём дотов. Вновь выявились слабости позиций,
примыкающих к берегу Перекопского залива: они оказались под перекрёстным артобстрелом с фронта и фланга и уже к 10
часам захвачены противником.
Ближе к полудню немецкие штурмовые саперные группы,
под прикрытием огня своей
артиллерии и дымзавес, сумели вывести доты из строя, после чего вся передовая линию обороны от Червоный Чабан до
берега Перекопского залива оказалась прорвана, разобщена на части.
Второй батальон нёс тяжелые потери. К полудню
одна из немецких рот зацепилась за окраину хутора Червоный Чабан, начались и весь день продолжались уличные бои.
Немцы подтянули противотанковые и пехотные орудия,
88-мм. зенитки, бойцы продолжали удерживать хутор, благодаря
передовому НП дивизионной артиллерии, развёрнутому там же, в Ч.Чабане; он обеспечивал немедленный огонь батарей
по любому участку местности.
Но, противник, прорвавшийся береговой полосой,
вышел в тыл передовой линии, к
позициям полковой артиллерии, распространился в направлении второго оборонительного рубежа и гарнизон Червоного Чабана
оказался фактически в окружении.
Командир 361 полка Бабиков лично повёл 3-й батальон
от Турецкого вала на помощь
Второму, но на открытом участке местности, хорошо просматриваемом с западного берега Перекопского залива, подразделение
было накрыто массированным артогнём, вдобавок подверглось авианалёту.
Много бойцов погибло или получило ранения,
ранен был и сам командир полка.
Защитники опорного пункта Червоный Чабан
к вечеру оказались в таком отчаянном
положении, что вызвали огонь дивизионной артиллерии на себя. Ночью остатки батальона выводились из окружения вдоль
линии железной дороги, их прорыв обеспечивался организованным артиллерийским огнём гаубичного полка.
На правом фланге (дорога на Чаплинку),
батальон 530 полка тоже попал в окружение, выходил своими силами, сумели
пробиться к своим 45 человек с противотанковой пушкой.
Батальоны 417 полка так же весь день вели бои, к вечеру
отошли на второй оборонительный рубеж.
По результатам дня, передовой рубеж был утерян, три батальона потеряли от половины до двух третей своего состава,
о потерях артиллерии никаких известий, видимо полковую и противотанковую артиллерию постигла обычная участь
артиллерии переднего края. Немцам бой с двумя полками кадровой дивизии тоже стоил недешево, один только 213
пехотный полк из состава 73 пд. потерял 430 человек, из них 4 ротных и 6 взводных командиров.
Как всегда, главные потери противнику причинил огонь нашей артиллерии.
361 и 417 полки отошли на второй оборонительный рубеж – противотанковый ров между Червоным Чабаном и Турецким валом.
Командование 51 армии оправдывалось перед Ставкой
за быструю сдачу передового рубежа, значительным численным превосходством противника и применением им большого
количества танков и авиации.
Численное превосходство немцев действительно
подавляло - против Второго батальона 361 полка они
выставили три немецких пехотных полка – 170, 213, и 186.
Немцы действовали согласно уставу, концентрируя максимум
сил на участке прорыва, а с какой целью наше командование растянуло один-единственный батальон на 4 километра
фронта, непонятно. Во всяком случае, противнику это было наруку.
И превосходство немецкой авиации тоже
было полным, без преувеличения. Нашей авиации в воздухе просто не было видно.
Редкие вылеты мелкими группами, плохо
организованные и при отсутствии взаимодействия с наземными войсками, никак не
могли повлиять на ситуацию на поле боя. Тут командование армии попросту расписалось в плохой работе.
А вот насчёт применения противником
большого количества танков, генералы наши лукавили напропалую и в боевых сводках,
и в донесениях в Ставку, и впоследствии в своих мемуарах.
Заместитель командующего 51-й армией
генерал Батов пишет: «Навсегда сохранилась в памяти эта картина первой встречи
с врагом: в 7.30 показались немецкие танки, за ними густые цепи пехоты, над ними целые стаи истребителей прикрытия»,
отдельной сноской генерал дополняет: «В первом эшелоне у немцев шли танки Т-4.
Сначала их было 12-15 единиц на километр
фронта, затем это количество возросло до 20-22». То есть, речь у Батова идёт о сотнях танков, дальше по тексту он
так прямо и пишет: сотни танков.
Что-то не то навсегда сохранилось
в памяти генерала. Не мог он видеть густые цепи немецкой пехоты, такое
было противно германскому боевому уставу.
Построение в атаках густыми цепями в 41
году было характерно для
нашей и для румынской пехоты, отчего они несли запредельные потери.
Да и массы немецких танков,
сохранившиеся в памяти генерала, могли ему разве что присниться. Немецкие танки,
в боях за Перекоп в 1941 году участие не принимали.
Сотням танков, о которых пишет Батов,
взяться было неоткуда;
к концу сентября немецкие танковые дивизии насчитывали по 50 - 70 исправных танков (Гальдер), причём на Перекопе
ни одной из них и близко не было.
В эсэсовской моторизованной дивизии
«Лейбштандарт А.Гитлер» имелось несколько средних
танков, но здесь и говорить не о чем, тем более, что на поле боя они не появлялись.
Проверить, были или нет вражеские танки на поле боя нетрудно, хотя бы и по наградным делам
Известно, уничтожение танка есть воинский
подвиг, за него полагалась награда. Если танк уничтожен орудием, награда полагалась всему орудийному расчёту.
В 156 сд. насчитывалось порядка сотни орудий калибром от 45 до 152 мм, если верить сводкам Генштаба и мемуарам
генерала Батова, артиллеристам пришлось иметь дело с сотнями танков противника.
Представить только, какие должны были разыгрываться танково-артиллерийские побоища на перешейке каждый день!
Смотрим наградные дела артиллеристов 156 стрелковой дивизии: сколько орудийных расчётов или человек награждено за
уничтожение танков на Перекопе?
Ответ: Ноль расчётов, ни одного человека, хотя многие артиллеристы представлены
к наградам за уничтожение огневых точек, минометных батарей, мотоциклистов, пехоты, но танки или иная бронетехника
в наградных листах не упоминаются вовсе.
Смотрим наградные дела дальше: сколько награждено в 156 стрелковой дивизии истребителей танков, тех, кто бросался
на танки с гранатой, с бутылкой зажигательной смеси?
Ответ: Ни одного человека.
Так о чём разговор, какие такие сотни танков?
Да, никакие. Речь может идти только о самоходных орудиях, приданных
по 4 единицы немецким 73 и 46 пехотным дивизиям, о чём упоминалось выше.
Вот они – то, 8 самоходок, действительно
присутствовали на поле боя, в наградных делах есть подтверждение о двух подбитых.
Эти две заехали в зону действия
управляемого фугаса перед Турецким валом и подрывник – сапер из 190 сапбата красноармеец Евтушенко не упустил момент,
за что и удостоился награды.
Всего, по немецким данным, в тот день у
них было подбито 3 самоходки.
Самоходки эти принадлежали немецкому 190
артиллерийскому дивизиону, входившему в состав 11 армии и имевшему по
штату три батареи самоходных орудий «StuGIIIВ» с короткоствольной пушкой калибром 75 мм, (по шесть машин в батарее).
Лобовая броня немецкой самоходки была
толще чем у нашего Т-34, наши сорокапятки и короткоствольные полковушки её
не пробивали; в свою очередь, короткоствольная пушка самоходки, не пробивала лобовую броню тридцатьчетверки, отчего
«штурмгешютц» (штурмовое орудие) избегал встреч с русским танком настолько старательно, что ни одной даже перестрелки
между ними за два месяца боёв от Каховки до Мелитополя и крымской речки Чатырлык не зафиксировано.
Неуклюжий StuGIIIВ не имел пулеметов,
его боевое отделение сверху закрывалось лёгкими щитками и частично - брезентом,
он был практически беззащитен перед человеком с гранатой или бутылкой горючей смеси, поэтому всегда держался позади
боевых порядков своей пехоты, обеспечивая её продвижение орудийным огнём с безопасной для себя дистанции.
Эти восемь самоходок и есть те
самые десятки и сотни танков, «навсегда сохранившиеся в памяти» генерала Батова
и не без его участия вошедшие в сводки Генштаба.
Немец брал верх самым тривиальным способом -
пехотой, которой прокладывали путь при тесном взаимодействии
артиллерия, авиация и саперные батальоны.
Облегчало ему дело неудачное построение нашей
обороны, неразворотливое
руководство сражением нашим командованием, отсутствие прикрытия с воздуха, неопытность наших бойцов и командиров.
Большие потери наши роты и батальоны несли
в контратаках, руководствуясь убойным уставом БУП-38.
На Перекопе бушевали шквалы металла и огня,
а под Мелитополем в тот день, перед фронтом 9 армии было тихо, противник
ничем себя не обнаруживал, лишь на фронте 18 армии сделал безуспешную попытку продвинуться из района М. Белозерка; в
основном же, продолжал перегруппировку и смену немецких частей румынскими, по мере их подхода.
Следующим днём там стало ещё тише:
немецко-румынские войска на Мелитопольском фронте полностью прекратили активные действия и перешли к обороне,
расположившись следующим образом: 3-я румынская армия и 30 немецкий корпус заняли оборону на фронте от Днепра,
в районе Никополя, до Молочного лимана и побережья Азовского моря, причем, в центре расположился 30 армейский
немецкий корпус (две дивизии), на левом фланге, до днепровских плавней - румынский Горный корпус, а на правом –
до азовских вод - румынский Кавалерийский корпус.
В резерве находились две дивизии немецкого
49 горного корпуса.
На этом пространстве союзникам противостояли
две советские армии: от днепровских плавней до Ново - Ивановки –
18-я армия генерала Смирнова, а к югу от Ново- Ивановки, до Азовского побережья – 9-я армия генерала Харитонова.
При пассивности противника, войска 18 и
9 армий стали действовать инициативнее, завязывая местные бои разведотрядами
по улучшению своего положения, иногда небезуспешные.
Так, в районе Акимовка уничтожено 200
и взято в плен 27 чел. румын.
В общем же, положение с обороной не изменилось.
Фронт к исходу 25.9 проходил по линии, от Благовещенки на севере,
через Нов. Днепровку, М.Белозерку, Нов.Успенку, Чехоград, Кайзерталь, Акимовку и Родионовку на юге.
На Перекопе 25.09 противник продолжал наступление,
156 дивизия отбивалась, продолжая нести тяжелые потери от
артиллерии и авиации противника.
Немецкие истребители и бомбардировщики весь
день крупными массами поддерживали
наступление своих войск, в то время, как наша авиация мелкими группами всего 3 раза появлялась над полем боя, да
эпизодически бомбила в районе Червоного Чабана.
361-й полк с утра имел штыков немного больше
батальона, в 417 полку
к полудню сложилось примерно такое же положение - оставалось порядка 700 человек.
Дивизия явно нуждалась в подкреплениях,
но такой помощи ей оказано не было, соединению предоставили истекать кровью.
Мало того, в штабе не позаботились о
своевременном возобновлении боезапаса и стрелки, пулеметчики, артиллеристы вынуждены были экономить патроны, мины, снаряды.
Комдив генерал Черняев вводил в бой последние свои
резервы, ближе к вечеру контратаковал противника силами дивизионного
разведбата, саперного и резервного стрелкового батальонов при поддержке 14 пулеметных танков своего разведбатальона.
Контратакой противник был остановлен, но
танкетки погибли все.
Их расстреливали с воздуха истребители, они были легкой
добычей бронебойщиков и даже пехотинцы были опасны для них, имея в подсумке обязательные две обоймы бронебойных
патронов к карабину.
Пулеметным танкам действовать бы из укрытий,
из засад, а то и быть вкопанными в землю в качестве
пулеметных точек, но их послали в атаку без разведки, сразу всех.
Всё та же манера – действовать навалом.
Силы 156 стрелковой дивизии были на исходе,
но и противник был немало ослаблен.
В немецкой 73-й пехотной дивизии,
в связи с высокими потерями, 1-й и 2-й батальоны 213-го полка, 2-й батальон 170-го полка были сведены в роты,
3-й батальон 213-го полка по численности сократился до двух рот.
Тем не менее, при самом тесном взаимодействии пехоты
с артиллерией и авиацией, немцы продолжали продвигаться, к исходу дня 25 сентября овладели и вторым передовым рубежом,
выйдя к главной линии обороны; назавтра следовало ожидать штурм Турецкого вала.
И вот наступило это «завтра», 26 сентября.
На Мелитопольском направлении, наши части с утра
вели всё те же бои ограниченными силами. Боевые и разведывательные группы дивизий пощипывали немцев и румын с переменным успехом,
ничего существенного не происходило; к исходу 26 сентября линия фронта оставалась без изменений.
На Перекопе противник, силою двух пехотных
дивизий (46 и 73пд.), после артиллерийской подготовки, с утра начал
штурм Турецкого вала.
На левом фланге рубежа оборонялись остатки трёх батальонов 361 полка, подкреплённые остатками
подразделений обслуживания. Огневой поддержки в той мере, что прежде, уже не было: полковая артиллерия
представляла собой те же остатки, понесла потери и дивизионная.
Непонятно, чем руководствовалось вышестоящее командование,
но помощь дивизии и на этот раз оказана не была. Противнику предоставилась возможность добить ослабленное соединение.
Дивизионное командование пошло на риск –
не отвело на запасные позиции гаубичную артиллерию, оказавшуюся в опасной близости
к переднему краю, фактически выставив гаубицы на прямую наводку.
На переднем крае всегда высоки потери артиллерии,
а гаубицы, вообще-то, не предназначены для стрельбы прямой наводкой,
но оставлять бойцов без непосредственной огневой поддержки было ещё рискованней. Кроме того, на передовой могли
неправильно понять отвод артиллерии.
Отчаянные крайние меры положение не спасли,
немцы прорвались, именно на этом слабом левом фланге, обойдя
Турецкий вал по низменной полоске берега, под обрывами.
Комдив контратаковал силой сборного батальона,
отбил противника, но в контратаке батальон был обескровлен и
продержался недолго; в пробитую брешь прорвались значительные силы пехоты и распространились в направлении Кула и Армянск,
к огневым позициям гаубичного полка.
Для новой контратаки в дивизии собрали всех,
вплоть до химроты, однако наступающие
немецкие дивизии получили в усиление значительно больше - по свежему полку каждая, они отразили контратаку и ближе к вечеру
захватили Армянск.
Командование армии запоздало подбросило от
своих щедрот два батальона 865 полка 271 стрелковой дивизии.
Снова кровопролитные контратаки густыми цепями,
но время упущено, немцы успели закрепиться и отбить Армянск не удалось.
От 361 полка осталось менее батальона, ночью
остатки подразделений отвели для восстановления на Ишуньские позиции.
На правом фланге 417 стрелковый полк,
подкрепленный 442 полком соседней 106 стрелковой дивизии, держался крепче, удерживая
за собой восточную часть Турецкого вала.
Общий итог за три дня боёв был безрадостен:
все три оборонительных рубежа
оказались прорваны, 156 стрелковая дивизия лишилась двух третей личного состава и 50% артиллерии, главной своей силы.
Правда, противнику пришлось дорого за это заплатить,
потери по меркам самих немцев были запредельными.
73 пехотная
дивизия потеряла за три дня 42 офицера, 256 унтер-офицеров, 1287 рядовых; 46 пд потеряла 37 офицеров, 187 унтер-офицеров,
1636 рядовых.
Таких потерь немцы ещё не видывали,
но наступательный потенциал не утратили и останавливаться не собирались.
Проблем с пополнением войск у Манштейна не было.
В Ставке весьма озабочены были положением
на Перекопе и очень к месту вспомнили, как настойчиво на прошлой неделе
Рябышев просил разрешения на наступление от Мелитополя.
Теперь-то оно было бы кстати. И надо же,
сам комфронта вечером звонит,
просит подкреплений - закрыть прореху в несколько десятков километров северного фланга, возникшую при катастрофе
Юго-Западного фронта.
Там противник воспользовался ситуацией,
продвинулся в сторону Новомосковска и Ломовского плацдарма,
грозил окружением трём дивизиям 12 армии.
Рябышев просил разрешения отвести войска
до Днепропетровска – Новомосковска,
просил помощи резервами. Ничего он не получил, кроме нравоучений и приказа утром начать наступление на Мелитопольском участке.
Приказ есть приказ, в течение ночи войска,
насколько могли, подготовились и утром 27 перешли в наступление.
Главные удары были нанесены на участках фронта,
где оборону занимали румыны. К исходу дня продвинулись: 18-я армия – на 20 км,
9-я армия – на 10 км.
Совсем неплохо для 41 года, благодаря бронетехнике.
В районе Новоднепровки наступающие части
обратили в бегство 4-ю румынскую бригаду, а в районе Мало-Белозерки разгромили 2-ю бригаду румын.
Противник оставил на поле боя до 2000 трупов
солдат и офицеров. Было захвачено до 300 пленных, 2 танка, 41 орудие разных калибров,
21 пулемет.
В районе Акимовки неприятель оставил
на поле боя до 500 трупов своих солдат. Наши части захватили 12 пленных,
шесть 75-мм орудий, 12 повозок снарядов.
Трудно даже представить, насколько поднялся боевой
дух в войсках наступающих армий.
Но командующему фронтом радоваться
не приходилось, потому что в тот же день на северном фланге ЮФ противник взял Новомосковск и продолжал движение на Павлоград,
Синельниково.
В разгар столь успешного наступления Рябышев
вынужден был выводить из состава 18–й армии 30-ю
кавалерийскую дивизию, 15-ю танковую бригаду и 330-й противотанковый артполк, для переброски их под Новомосковск.
Причём, насколько достаточной была эта мера,
в штабе Южного фронта ясно не представляли; информация о противнике
была слабая, считалось, что наступают части одной из танковых дивизий Клейста, а на самом деле там действовала вся
его танковая группа.
296 стрелковая дивизия, выведеная на пополнение
и довооружение за лиман Молочный, в боях за Мелитополь прямого участия не принимала.
С 22 сентября соединение сосредоточилось
главными силами в лесу восточнее Данило-Ивановка «в готовности развить успех 218 сд»,
одновременно занимая оборону косы между Молочным лиманом и морем от Кирилловки (исключая её саму), до Степановки,
а так же восточного берега лимана и левого берега реки Молочная, на протяжении 1 км от устья.
При этом, части должны были в своих
секторах обороны вести разведку западного берега лимана, населенных пунктов
Терновка, Шелюги, Ефремовка, Кучугур.
Общая протяженность линии фронта дивизии
составила где-то 60 км. Дивизионная авторота всё ещё находились в
распоряжении штарма и возвращать её не спешили, а без транспорта на таком пространстве было плохо и боевым
подразделениям и тыловым.
Командир саперного батальона капитан Дылдин,
имея одну- единственную машину, не успевал
с минирование танкоопасных направлений, просил Рыжова выделить «ЗИС» и ГАЗ-полуторку, но получил отказ.
На счастье Дылдина танки не появились и
работу свою он смог завершить, только что в срок не уложился.
Дивизионный артполк тоже был в распоряжении штаба 9 армии. Начиная с 26 сентября, дивизия отдельными подразделениями
начинает выдвижение к переднему краю, активнее ведёт боевую разведку, стремится вступать в соприкосновение с противником.
В частности, 26 сентября 966-й стрелковый полк
продвинулся двумя ротами (1-й и 4-й) на Кирилловку и занял её.
28-го обе эти роты в 20.00 вошли в Горелое, а в 23.00 заняли и Кучугуры.
Противника нигде не оказалось,
но на своём же минном поле подорвались трое, один их них насмерть. Такие вот боевые действия.
Зато 964-й стрелковый полк, 26 и 27 сентября
в обороне села Алтогир, Третьим батальоном, захватил 7 мотоциклов
и 6 пленных румын, а к утру 28 сентября занял Родионовку, захватив 4 мотоцикла и трёх пленных.
Убитых в полку
не имелось, лишь ранен политрук и не вернулся из разведки один красноармеец, да трое бойцов пропали без вести.
Для допроса пленных румын штабу дивизии
понадобился переводчик. В дивизионной химроте один из бойцов знал
румынский, его в переводчики и взяли.
Борис Главан, это был он, через два месяца
получил звание старшего сержанта.
В штабе переводил трофейные документы, участвовал в допросе пленных, ходил с бойцами в разведку.
После гибели дивизии в окружении летом 42 года,
пробрался в Краснодон, там стал участником подполья «Молодая Гвардия».
Разделил судьбу товарищей по подполью.
Однако, вернемся в 27 сентября.
Назначенная 296 стрелковой дивизии поддержка корабельной артиллерией с моря ни разу не понадобилась, по отсутствию противника.
Азовская военная флотилия продолжала свою обычную работу по конвоированию судов и транспортов, а так же несению дозорной
службы на Азовском море. Авиация флотилии (87-я авиаэскадрилья) вела ежедневную разведку р-на Геническ и побережья
до лимана Молочный.
На Перекопе шли бои за Армянск. В штабе немецкой
11 армии, в первой половине дня, считая, что оборона перешейка в
основном преодолена, приказали 49 горному корпусу (две горные дивизии), сняться с Мелитопольского фронта и
форсированным маршем следовать к Перекопу. Они должны были принять участие в боях внутри полуострова.
Начавшееся наступление наших армий у Мелитополя Манштейн проигнорировал: в его глазах угроза выхода танков
Клейста в тылы наступавшим, сводила на нет их временный успех. У него были свои планы. Наша разведка установила
«скопление до 200 автобронемашин и танков в районе Турецкий вал».
Так, примерно, и было: самоходки, бронетранспортеры,
грузовики с пехотой, артиллерия на мех. тяге, мотоциклетные подразделения частей и соединений 11-й немецкой армии,
собранные в мобильный отряд для действия в Крыму. Там был полным своим составом и разведбат ЛАГ.
Все сосредоточились и ждали команды. Но с утра, ещё затемно, началось контрнаступление войск
51 армии на Армянск и Перекоп, с целью выбить противника за Турецкий вал.
Были задействованы 271 стрелковая дивизия
без одного полка, 172 мотострелковая дивизия с Пятым танковым полком (10 танков Т-34), 42 кавалерийская дивизия,
в 2 тысячи сабель, 442 стрелковый полк от 106 сд, остатки 417 и 530 полков 156 сд.
Бои приняли сразу такой накал,
что уже к 9 утра Манштейн должен был понять: прорыв на просторы полуострова в повестку дня не входит.
Этим же утром случилось и другое, весьма
неожиданное для Манштейна. Поступили «сверху» приказы, круто изменившие
ход событий.
Дивизии Лейбштандарт следовало немедленно
выступить вновь под Мелитополь. Обе немецкие горные дивизии,
всю ночь под проливным дождем спешившие от Мелитополя к Перекопу, были остановлены на пол-пути и в таком же темпе
отправлены обратно, да ещё и под бомбежкой.
То-то горные егеря благословляли своё начальство.
Рассосался по своим
частям и соединениям весь мобильный отряд, собранный для вторжения в Крым.
Манштейн остался при своих сильно
поредевших 46-й и 73-й пехотных дивизиях, да частях 22-й и 50-й пд, а с такими силами не то что наступать, удержать
захваченный перешеек было сложно. Ему ещё можно было радоваться, что сохранялась сильная артиллерия и авиационная поддержка.
28 и 29 сентября немцы на Перекопе отражали контрудар 51 армии в боях за Армянск.
Наши дивизии местного формирования,
наскоро обученные и не обстрелянные, несли большие потери. Заградбатальону 156 стрелковой дивизии и особому
эскадрону 42-й отдельной кавдивизии работы хватало.
На разных участках повторялось одно и то же: командиры перебиты,
подразделения отходят или бегут, их нужно любыми мерами остановить, вернуть в бой.
10 танков Т-34 из состава 5-го танкового полка, были весомым средством усиления нашей пехоты: немецкие
противотанковые пушки 37 мм. броню их не пробивали, а немецкие самоходки, как уже говорилось, от боя с ними уклонялись.
Такой факт: за все дни боёв на перешейках, танкисты потеряли только одну тридцатьчетверку и то из-за того, что сама
свалилась в противотанковый ров (машины были тяжелы в управлении).
Командование имело сильный козырь в лице
броневой десятки, но не сумело его использовать в полной мере, так же, как под Каховкой командование 9 армии не
сумело организовать атаки с участием танков, и они больше действовали сами по себе, а стрелковые подразделения –
сами по себе. Это повторилось на Перекопе.
Чтобы удержать Армянск и Перекоп, Манштейн ослабил до предела охрану черноморского и сивашского побережий частями
50 и 22 пехотных дивизий, перебрасывая уже не полки, а одиночные батальоны и роты на перешейки.
Бои были упорными.
Командарм 51 Кузнецов докладывал в Ставку: «… Перекопский вал захватывался нами четыре раза,
а некоторые батальоны 271 дивизии легли целиком на Перекопском валу».
В конце концов, силы наших войск истощились
и к 21 часу 28.09. немцы окончательно захватили Армянск. На следующий день Кузнецов отдал приказ отходить в
Пятиозерье (на Ишуньские позиции).
Генерал Батов пишет: «Заслуга наших частей,
воевавших на перекопских позициях 24 – 28 сентября, в том, что в
самых неблагоприятных условиях они навязали 11-й немецкой армии жестокий истребительный бой, заставили фашистское
командование втянуть в этот бой три новые дивизии помимо двух, начавших вторжение в Крым, нанесли им столь
существенные потери, что Манштейн побоялся идти 29 и 30 сентября и в первых числах октября на Ишунь.
А по правде сказать, в эти числа у нас там не было ничего, кроме обескровленного 361-го стрелкового полка,
получившего 1-2 октября тысячу человек пополнения … тысячу человек, и ни одной винтовки с ними».
Если говорить за 361 стрелковый полк,
то Павел Иванович называет не все его беды. У полка была и третья беда,
ничуть не меньшая первых двух и «благодарить» за неё следовало бы командование 51-й армии, назначившего,
вместо выбывшего по ранению командира полка Бабикова, нового - полковника Киладзе.
Того самого, пославшего
в расстрельную атаку под Геническом две стрелковые роты и сбежавшего с поля боя.
Следует также упомянуть и другие
«самые неблагоприятные условия» для наших войск на Перекопе.
Думается,
самым неблагоприятным условием следует считать неудачное назначение Ставкой передовым рубежом обороны линию
Перво-Константиновка, свх. Ставки, (с опорным пунктом Червоный Чабан), который, вследствии своей выдвинутости,
предоставлял противнику возможность подавления обороны массированным артогнём с трёх направлений, что немцы
в полной мере и использовали.
Остальные два рубежа в полосе обороны 361 сп. были подвержены массированному
воздействию артиллерией противника с двух направлений: с фронта и с фланга – западного берега Перекопского залива.
Фланговый обстрел особенно губителен –
многочисленная тяжелая артиллерия через залив била вдоль окопов 361
полка и укреплений Турецкого вала, а уж береговая полоса и вовсе была под полным её контролем.
Вполне предсказуемо, что для прорыва
противник выбрал именно береговую полосу Перекопского залива, именно там
наши части несли самые тяжелые потери от артогня и сопротивление их было недолгим.
Обратим внимание: в сентябре, при фронтальном и фланговом воздействии артиллерией, противник захватил хорошо
укрепленные позиции на Перекопе, обороняемые кадровыми войсками в 3 дня, а в октябре, воздействуя артиллерией
только с фронта, чтобы преодолеть менее укрепленный Ишуньский рубеж, обороняемый остатками кадровых войск и
новосформированными частями, ему понадобилось втрое больше времени. Какой из рубежей более пригоден для обороны, поймёт каждый.
Куда предпочтительнее выглядела бы оборона, с передовым рубежом на Турецком валу, главным рубежом в
Пятиозерье и тыловым – по реке Чатырлык. Именно так была построена оборона белых войск в 1920 году, разве что
без тылового рубежа.
Такое построение позволило белым во- первых - ограничить воздействие артиллерии красных
фронтальным направлением, во-вторых – максимально использовать помощь корабельной артиллерии флота от мыса Карт-Казак
и Лебяжьих островов.
Командарм Кузнецов жаловался, что корабли не могут войти в Перекопский залив для арт.поддержки частей на перешейке.
Ему вторит Батов в своих мемуарах. Но генералы даже не разобрались по существу дела – речь должна вестись
исключительно о заливе Каркинитском.
Пример боевых действий канонерок Дунайской и Азовской военных флотилий, бывших грунтоотвозных шаланд, с орудиями
крейсерского калибра - прямой укор генералам о неиспользованных возможностях.
Достаточно, пожалуй, о самых неблагоприятных условиях.
Ну и насчёт того, что «Манштейн побоялся идти
29 и 30 сентября и в первых числах октября на Ишунь» из-за больших потерь, так не он решал.
Ему поступили приказы и он «взял под козырёк».
Дело в том, что 2 октября 41 г, Гитлер издал
приказ о «последнем решительном сражении этого года», но надо знать, такие приказы даются когда всё к «последнему решительному»
уже приготовлено.
Сама подготовка, как то: перегруппировки
войск по фронту,
частные бои за выход на удобные для наступления рубежи, накопление ресурсов, начинается за неделю, за две.
Именно тогда Манштейна и заставили отдать три свои дивизии под Мелитополь, для «последнего решительного»,
целью которого на Юге являлся Ростов на Дону. Крымское направление стало на некоторое время неактуальным.
Бои с целью выхода на Ростовское направление начались ещё 26 сентября, когда 1-я танковая группа генерал-полковника Клейста,
на разрыве стыков Южного и Юго-Западного фронтов, захватила Красноград и устремилась в сторону Новомосковска.
Целью Клейста было разгромить 12-ю армию ЮФ, чтобы совместно с 11 немецкой армией нанести поражение 18-й и
9-й советским армиям, взять Мелитополь, после чего немцам открывался путь на восток.
Тогда румынские войска
можно было передать Манштейну для действий в Крыму. А пока, в наступлении немцев на перешейках возникла пауза
и защитники Крыма получили передышку.
Но всё более обострялась ситуация на северном фланге Южного фронта. Клейст захватил Новомосковск, главные его
силы достигли Ломовского плацдарма и разблокировали запертый там 3-й моторизованный корпус; соединившись с ним,
1-я танковая группа переоформилась в 1-ю танковую армию. Рябышев снимал войска с Мелитопольского фронта,
перебрасывал под Новомосковск, бомбардировки задерживали движение эшелонов и положение на северном фланге
продолжало ухудшаться.
Тем не менее, на Мелитопольском фронте 18-я и 9-я армии продолжали наступать, хотя продвижение шло труднее.
Противник бросил против наступающих частей всё, что он имел вблизи фронтовой полосы.
С ходу вступили в бой вернувшиеся горные дивизии. Сопротивление
наступлению резко возросло, противник переходил
в контратаки, которые наши войска отражали в основном артиллерийским огнём.
Эти бои продолжались и 29 сентября, упорные и с немалыми потерями
обеих сторон. Максимальное продвижение наших
войск в эти два дня составило до восьми километров.
На Новомосковском направлении обстановка продолжала ухудшаться.
Не получив помощи Ставки, Рябышев распорядился
перебросить туда из 18 армии также 130-ю стрелковую дивизию, 2-ю танковую бригаду и группу реактивных минометов.
А Ставка, не то что не помогла, но отобрала у фронта 527 артполк большой мощности.
30 сентября под Новомосковском, прибывшие части 15 танковой
бригады атаковали противника, обратили в бегство,
разгромили штаб 14-й танковой дивизии, захватили пленных, важные оперативные документы и вооружение.
Только тогда стало известно, что наступает
не одна танковая дивизия Клейста а вся его танковая армия.
В тот же день на крайнем правом фланге
Мелитопольского фронта, включилось в сражение соединение СС
«Лейбштандарт» и войскам 18-й армии волей-неволей пришлось перейти в оборону. 9-я армия ещё наступала,
вытеснив противника из Акимовки и Родионовки.
Должно быть, в штабе фронта и в генштабе
начали понимать серьёзность складывающегося положения, но наступление
под Мелитополем «сверху» пока не отменяли.
1 октября тяжелые бои с участием танков
обеих сторон шли уже и на Павлоградском направлении. Противник вышел к Синельниково.
На Мелитопольском фронте в этот день, 18 и 9 армии вели бои в основном на прежних рубежах с переменным успехом.
2 октября, на северном участке Южного фронта,
части 12 армии ещё удерживали Павлоград и Синельниково, а под Мелитополем 18 армия начала отход на отсечной
оборонительный рубеж Балки-Воробьевка.
9-я армия в ночь на 3.10 тоже начала отход
на главный оборонительный рубеж, к большому противотанковому рву.
Обе армии производили перегруппировку в пользу усиления северного крыла фронта.
При этом, 9 Армия уменьшилась до состава:
51, 30, 176, и 218 сд. и имела задачу обороняться на главном оборонительном рубеже, не допуская прорыва противника к Мелитополю.
150-я и 296-я стрелковые дивизии выводились
во фронтовой резерв и отправлялись авто и железнодорожным транспортом на северный фланг Южного фронта.
К этому времени, состав 296 дивизии был следующим:
962 сп – 910 штыков, 20 ручных пулеметов, 3 станковых пулемета, 1 противотанковая пушка. 966сп. -861 штыков, 22 ручных пулемета,
3 станковых пулемета, 5 шт. минометов 50 мм; 1 миномет 82 мм, 2 орудия 75 мм.
964 сп. – примерно в таком же составе, разве что без орудий.
Соединение по вооружению не дотягивало даже до уровня стрелкового полка.
3 октября 296 дивизия передала оборону азовского
побережья от Степановки на восток 130 запасному полку и выступила маршем на Терпенье, севернее Мелитополя, где её ждали на погрузку
ж/д составы. Соединению вернули автороту и 813 артполк.
В этот день 18-я армия продолжала отходить на
главный оборонительный рубеж, не допуская прорыва противника в направлении Б.Токмак, а так же развертывая оборону по реке
Конская, фронтом на север на случай прорыва мотомехчастей Клейста.
Отходила на Павлоградском направлении 12 армия.
Противник упорно пытался обойти Павлоград с севера, одновременно выдвигал на тылы 12 и 18 армий разведмотомехгруппы.
Части 9 А. продолжали оборонять занимаемые рубежи,
прикрывая Мелитополь. Противник в течение дня на фронте армии вел боевую разведку.
4 октября армии фронта, прикрываясь сильными арьергардами,
отходили и укреплялись на новых оборонительных рубежах, задерживая боями продвижение передовых и разведывательных частей противника.
12 А. в ночь на 4.10 задерживала боями продвижение северной
вражеской группировки и отходила на тыловой оборонительный рубеж Павлоград, Васильковка, Любецкое.
При отходе и в течение дня штарм 12 утратил связь
со своими дивизиями.
Противник разорвал фронт армии, его передовые части овладели Славгород.
18 армия, ввиду нарастающей угрозы выхода на тылы
группировки Клейста, прикрывалась отдельными отрядами на прежнем рубеже и отходила главными силами на тыловой оборонительный
рубеж Любецкое, Орехов, Б.Токмак, имея задачу не допустить прорыв противника в район Пологи.
9 армия отходила правым флангом на рубеж Молочанск,
Мелитополь, удерживая прежние позиции на главном рубеже обороны Мелитополь, лиман Молочный.
Противник преследовал отходящие части передовыми отрядами.
Положение было очень напряженным.
5 октября противник атаковал правый фланг 9 армии на стыке с 18 армией.
Около 14 часов немцы с боем преодолели минные и проволочные
заграждения перед Тимошевским противотанковым рвом на участке 51 стрелковой дивизии и перевалили ров. Части дивизии не выдержали, начали отход,
противник бросил в преследование разведбат дивизии СС «Лейбштандарт А.Г» Наводя панику на отступающих, моторизованные роты разведбата
прорвались к мосту через реку Молочная в Терпенье. Саперы успели взорвать мост, но противник частью вброд, частью по наведенному переходу,
к 17 часам захватил плацдарм на левом берегу до 3 км в глубину. Командование спешно принимало меры против прорыва, пытаясь задержать противника,
дать своим войскам возможность отойти на новые рубежи и не успевало; с утра следующего дня немцы продолжили с плацдарма рейд по тылам, сбивая
выставленные заслоны, обходя опорные пункты, а в прорыв вошли крупные силы войск 11-й немецкой армии.
Канонерка «Дон», как всегда, по незнанию командирами обстановки
из-за отсутствия связи с частями 9 армии, в первой половине дня подошла в район Кирилловка, Горелое для артиллерийской поддержки своих частей,
но там уже были немцы. Одиночный корабль подвергся продолжительным и ожесточенным атакам с воздуха. Весь день истребители и бомбардировщики группами
и в одиночку набрасывались на канонерскую лодку. На корабле больше половины людей вышло из строя, в том числе командир и комиссар; к зенитным
орудиям и пулеметам, взамен выбывших, приходилось ставить комендоров главного калибра, в подручные им - кочегаров и машинистов. Надстройка, шлюпки
были изрешечены осколками, дымовая труба пробита навылет. Но от врага корабль отбился. К темноте немцы отстали и канонерка к вечеру следующего дня
с приспущенным флагом (на борту убитые) вошла в Ейский порт.
Сухопутный же фронт был взломан на всём протяжении,
оборона дезорганизована. С севера наступала танковая армия Клейста, в центре - румынский и немецкий горные корпуса,
побережьем моря - дивизия СС ЛАГ и румынский кавалерийский корпус.
7 октября у Бердянска встретились передовые части
11 армии с 16-й танковой дивизией Клейста. В окружение попала большая часть войск 18-й и 9-й армий.
Таков был итог сражения за Таврию.
Счастливым образом эшелоны 296 и 150 стрелковых дивизий
успели уйти за Пологи, прежде чем танки Клейста замкнули кольцо окружения вокруг 9 и 18 армий.
Оба соединения передавались в состав 12 армии.
Части 296 дивизии 6 октября выгрузилась на
станции Просяное, и начали разворачиваться в обороне по берегу реки Волчья, прикрывая восточное направление.
На правом фланге дивизии Рыжова окапывалась 150-я стрелковая дивизия. Две дивизии с разными судьбами.
Первая погибнет в окружении летом 1942 года.
Вторая в 1945 воодрузит знамя Победы над Рейхстагом.
А пока впереди были новые бои.
Вернуться к началу публикации...
